Неточные совпадения
Она
позвонила девушку и пошла в уборную.
Девушка, уже давно прислушивавшаяся у ее двери, вошла сама к ней в комнату. Анна вопросительно взглянула ей в глаза и испуганно покраснела.
Девушка извинилась, что вошла, сказав, что ей показалось, что
позвонили. Она принесла платье и записку. Записка была от Бетси. Бетси напоминала ей, что нынче утром к ней съедутся Лиза Меркалова и баронесса Штольц с своими поклонниками, Калужским и стариком Стремовым, на партию крокета. «Приезжайте хоть посмотреть, как изучение нравов. Я вас жду», кончала она.
—
Звонят. Выходит
девушка, они дают письмо и уверяют
девушку, что оба так влюблены, что сейчас умрут тут у двери.
Девушка в недоумении ведет переговоры. Вдруг является господин с бакенбардами колбасиками, красный, как рак, объявляет, что в доме никого не живет, кроме его жены, и выгоняет обоих.
Он размышлял еще о многом, стараясь подавить неприятное, кисловатое ощущение неудачи, неумелости, и чувствовал себя охмелевшим не столько от вина, как от женщины. Идя коридором своего отеля, он заглянул в комнату дежурной горничной, комната была пуста, значит —
девушка не спит еще. Он
позвонил, и, когда горничная вошла, он, положив руки на плечи ее, спросил, улыбаясь...
Но цветы стояли в тяжелых старинных вазах, точно надгробных урнах, горка массивного старого серебра придавала еще больше античности комнате. Да и тетки не могли видеть беспорядка: чуть цветы раскинутся в вазе прихотливо, входила Анна Васильевна,
звонила девушку в чепце и приказывала собрать их в симметрию.
Неприятное чувство усиливалось по мере того, как Устенька подходила к дому Стабровского. Что ей за дело до Харитины, и какое могло быть между ними объяснение? У
девушки явилась даже малодушная мысль вернуться домой и написать Стабровскому отказ, но она преодолела себя и решительно
позвонила.
Абрамовна не пошла на указанный ей парадный подъезд, а отыскала черную лестницу и
позвонила в дверь в третьем этаже. Старуха сказала
девушке свое имя и присела на стульце, но не успела она вздохнуть, как за дверью ей послышался радостный восклик Женни, и в ту же минуту она почувствовала на своих щеках теплый поцелуй Вязмитиновой.
— Не забудьте, Лазер, накормить
девушек обедом и сведите их куда-нибудь в кинематограф. Часов в одиннадцать вечера ждите меня. Я приеду поговорить. А если кто-нибудь будет вызывать меня экстренно, то вы знаете мой адрес: «Эрмитаж».
Позвоните. Если же там меня почему-нибудь не будет, то забегите в кафе к Рейману или напротив, в еврейскую столовую. Я там буду кушать рыбу-фиш. Ну, счастливого пути!
— Не вдруг,
девушки! Мне с самого утра грустно. Как начали к заутрене
звонить да увидела я из светлицы, как народ божий весело спешит в церковь, так,
девушки, мне стало тяжело… и теперь еще сердце надрывается… а тут еще день выпал такой светлый, такой солнечный, да еще все эти уборы, что вы на меня надели… скиньте с меня запястья,
девушки, скиньте кокошник, заплетите мне косу по-вашему, по-девичьи!
— Прощайте, — отвечала Анна Михайловна и
позвонила девушке.
Через минуту этот господин
позвонил у магазина и спросил Долинского.
Девушка отвечала, что Долинского нет ни дома, ни в Петербурге. Гость стал добиваться его адреса.
Лиза побежала в свою комнату. Не прошло двух минут, графиня начала
звонить изо всей мочи. Три
девушки вбежали в одну дверь, а камердинер в другую.
Михевна.
Девушки, кто там
позвонил? Вадим Григорьич, что ли?
Резкий звонок перебил её речь.
Звонила Елизавета Сергеевна, и, когда в комнату влетела высокая
девушка с круглым добрым лицом и плутоватыми глазами, она сказала ей утомлённым голосом...
Зоркий глаз дочери сторожил отца из окна. Старик только что хотел
позвонить у наружной двери, как она отворилась, и прекрасная, стройная
девушка бросилась ему на грудь, целовала руки, расточала ему самые нежные ласки, самые нежные имена. Он платил ей такими же нежными, горячими изъявлениями любви. Казалось, они свиделись после долгой разлуки.
«И вот наконец, — говорил он сам с собою, — позор
девушки, по моей милости, ходит из уст в уста; о нем
звонит уж в набат этот мерзавец! Верно, проговорилась подруга! Где ж уверенность спасти ее вовремя от стрел молвы? Где ж благородство, польза жертвы? Одно мне осталось — броситься к ногам великого князя, признаться ему во всем и молить его быть моим спасителем и благодетелем. Скорее и сейчас же. Он намекал мне так благосклонно о невесте, он будет моим сватом».
«Отойдите, граф, или я
позвоню!» — раздался в его ушах голос молодой
девушки.